Я удостоен чести открыть международную конференцию “Наследие персидского суфизма”, которое охватывает три столетия, предшествующие Сефевидам, а именно, период с начала XIII в. до конца XV в. Я также рад заметить, что в организации конференции приняли участие суфии Ниматуллахи.

 

Участие Исследовательского центра Ниматуллахи видится весьма уместным, поскольку именно в этот период под руководством Шаха Ниматуллы Вали упрочилось и получило признание в мире ислама суфийское братство Ниматуллахи.

 

Вначале мне хотелось бы предложить вашему вниманию несколько замечаний о двух, совершенно различных подходах к принципу Единства Бытия (вахдат-э воджуд). Первый – интеллектуальный, второй – основанный на любви. Поводом для вынесения данной темы на открытие конференции явилось ощущение того, что конференция теоретически опирается на интеллектуальный подход к различным аспектам суфизма, в то время как для меня суфизм есть и изначально всегда был школой практики и непосредственного опыта.

Полагаю, что все участники конференции осознают, что суфизм в своей основе – это школа Единства Бытия (вахдат-э воджуд), который можно выразить так: существует только Одно Бытие, и всё, что существует, есть проявление или реализация этого Бытия. Как сказал поэт:

Есть лишь Единый, и ничего больше.
Он – Один, и нет иного.

Первый вопрос, который следует поднять в отношении к вахдат-э воджуд, – способен ли интеллект воспринять этот принцип и удостовериться в его истинности. Иначе говоря, возможно ли уловить вахдат-э воджуд интеллектом?
Научный подход является для современного человека единственным путем понимания мира, и единственными средствами постижения здесь оказываются интеллект и чувственные восприятия. Интеллект может охватить только сферу, доступную чувственному восприятию, так что картина мира проясняется, лишь когда чувственное восприятие подключается интеллектом к процессу различения и категоризации. Чтобы сделать мир понятным для самого себя, современный человек непрерывно разделяет одно от другого путем выделения различающихся, причинно-обусловленных свойств объектов, и группирует другие путем выделения их сходных свойств, сводя их в одну категорию.Например, он различает воду и огонь, отмечая их различающиеся, причинно-обусловленные свойства, и объединяет реку, океан и дождь в одну категорию, выделив то общее, что имеют эти, по видимости различные явления – воду.

Этот процесс категоризации и различения захватывает и область абстрактных понятий, таких как красота, справедливость, демократия, истина и т.д. Например, человек отличает “красоту” от “справедливости” по контрасту, определяя, какими свойствами они различаются друг от друга. Именно так он определяет, что в его окружении справедливо и что красиво. Это и есть тот единственный путь, который проясняет картину мира для современного человека, и лишь таким образом интеллект способен разобраться в чем-либо. Это подход аналитический, или рациональный – в отличие от холистического, или интуитивного подхода, практикуемого суфиями.

Принцип Единства Бытия подразумевает, что всё, воспринимаемое чувственно и постигаемое интеллектуально, субъективное и объективное, есть проявление одного, единственного Бытия. Как же это понимать? Как можете вы – и я вместе с вами, а также и это помещение – со всем, что в нем находится, а равно всё, что можно вообразить себе или воспринять чувственно – как может всё это быть проявлением одного, единственного Бытия?
Интеллектом не разглядеть единства всего сотворенного. Почему? Да потому что, как мы упоминали, интеллект воспринимает вещи как идентичные, лишь если в целом совпадают их чувственно воспринимаемые свойства. Например, для установления идентичности воды в ее различных формах проявления – реки, океана, капли дождя – требуется ее химический анализ и выделение того общего субстрата, который входит во все формы, а именно, Н2О. Однако подтвердить таким же образом принцип Единства Бытия вряд ли удастся – из-за отсутствия в вещах доступной для восприятия общности, на основе которой интеллект мог бы приблизиться к пониманию этого принципа. Вот почему, по моему мнению, чисто интеллектуальный подход к принципу Единства Бытия может породить скептицизм и в конечном итоге отрицание самого принципа.

Хотя интеллектуальный, аналитический подход к суфийским высказываниям и письменным текстам и может заключать в себе историческую или антропологическую значимость для участников конференции, он не может и не способен стать доминирующим подходом в рассмотрении суфизма.
Воспринять суфизм во всей его полноте можно, лишь двигаясь по Пути, будучи суфием.
Никому пока не удавалось ни разобраться в том, что такое вахдат-э воджуд, ни стать суфием, опираясь на то, что говорили о суфизме суфии или теоретики суфизма.

Когда Шах Ниматулла говорит:

Волна, океан, пузыри пены – все трое едины.
Нет ничего, кроме Одного – не больше и не меньше.

– это не является описанием интеллектуального постижения вахдат-э воджуд. Скорее, он облекает в поэтическую форму, используя язык метафор, открытия своего сердца. И как вы все, конечно, знаете, под “сердцем” суфии понимают отнюдь не “чувства”, причиной которых обыкновенно являются страсти или материальные причины. Для суфия сердце – это орган духовного восприятия, дар милости Божьей, благодаря которому суфий и ощущает Единство Бытия.

Что же представляет собой внеинтеллектуальный, или практический, подход к суфизму? Прежде всего необходимо сказать, что без Божественной милости и внимания нет возможности стать на Путь. Только когда Бог насаждает Свою любовь и состояние искания (талаб) в человеке, тот становится искателем и с помощью мастера Пути может продвигаться по Пути, и в конце концов приходит к Единству Бытия в себе.

Продвижение по Пути может быть и легким, и трудным. Многие тратили целую жизнь на то, чтобы сделать первый шаг, другие завершали путешествие к Богу за одну ночь. Тот шаг, который может оказаться трудным для одних и достаточно легким для других, – это убирание своей самости, или трансформация повелевающей души (нафс-э аммаира) в успокоенную (нафс-э мотма’энна).
Те, кто благословен милостью Божьей, чтобы подвигнуться на этот шаг, действительно способны постичь принцип Единства Бытия с помощью непосредственного переживания и духозрения Божественного. Суфий – это тот, кто делает этот шаг ногою любви и добротолюбия, ведомый мастером, уже сделавшим подобный шаг. В конечном итоге он расстается со своей самостью, выходит за границы “эго” и достигает Бога.

Мы живем в такое время, когда отважиться на такой шаг труднее, чем когда бы то ни было. Современный человек более, чем когда-либо, привязан к своему “эго”. Он непрестанно стремится стать кем-то, обладать и потреблять, не задаваясь вопросом о тех силах, которые неуклонно приводят его к самовосхвалению и самодовольству.

Я глубоко уверен, что усилия ученых, присутствующих на этой конференции, будут небесполезны, углубляя понимание исторических и теоретических аспектов суфизма, однако мне хотелось бы надеяться, что участники конференции уделят внимание и источнику всех письменных текстов: сердцу. Это тот путь, который следует пройти и освоить на собственном опыте. Хотя изучение путевых заметок именитых суфиев, которые преодолели весь путь, и может оказаться полезным, это никого еще не приводило к цели пути.

В заключение от имени Центра по изучению Ближнего и Среднего Востока Лондонского университета и исследовательского центра Ниматуллахи мне хотелось бы тепло подблагодарить всех участников, прибывших на конференцию из различных уголков света, невзирая на тяготы долгой дороги, чтобы внести свой вклад в углубление понимания теоретического и исторического аспектов классического персидского суфизма.

Sufi (“Суфий”), № 8, 1990-91, с. 5-6.